Блокадный дневник Зои. 7 ноября 1941 г.

7 ноября 1941 г. Как не похож этот день 24-ой годовщины Октябрьской революции на все годовщины предыдущих лет! 5-го ноября в Институте (ВИР, Герцена, 44) было собрание после работы - в 5 часов вечера. Собрание было не в Помпейском зале, где обычно они бывали, а в общем отделе. В Помпейском зале холодно, вылетели стекла от артиллерийского обстрела. В общем отделе на столах были поставлены цветы - это единственное, что напоминало о празднике. После выступления докладчика (доклад был хороший) выступил Эйхфельд. Он говорил о конкретных задачах, которые стоят перед институтом в это время. О том, что перед институтом стоит большая историческая задача дать теоретические обоснования правильного размещения с/х культур в новых районах. О том, что нужно сейчас использовать время на работу в библиотеке с тем, чтобы весной во всеоружие выйти на поля. После Эйхфельда выступил рабочий из Пушкина. Сколько ненависти к врагам в его речи! Ведь у него там осталась семья - жена и малые дети и где-то в колхозе - отец.
После собрания я мчалась домой, было уже темно, где-то вдали слышны были не то выстрелы, не то разрывы. Я всё ждала, что вот-вот завоет сирена. Когда я была на ул.Гоголя, не доходя Невского, впереди вдруг небо ярко осветилось и раздался взрыв - это разорвалась шрапнель, примерно над Марсовым полем. В трамвай я вскочила почти на ходу. Это большая удача, т.к. часто приходится ждать травмая довольно долго.
На Некрасовской, когда я подбегала к дому, опять разорвалась шрапнель - бахнуло очень сильно. Вбегаю в комнату - мама и Рита дома. Я всегда, когда подбегаю к дому, боюсь, что их нет, что они где-нибудь задержались. Мама готовит ужин - тарелка супа, принесенная из столовой, в нее добавляет две-три картофелины и кусочки хлопкового жмыха. Готовит на примусе, он еле-еле дышит, т.к. керосин в нем кончается. Только сели кушать - тревога. Завыла сирена или "первая симфония МПВО" - так мы ее называем. О, как она нам надоела! И сразу же где-то недалеко разрыв бомбы. Наскоро кончаем еду, одеваем пальто. Мама и Рита идут в убежище, а я иду проверять посты в доме. Я ведь теперь начальник-политрук группы самозащиты в доме. Но "бойцы" мои мне очень не нравятся. Вообще наш дом жуткий, прямо-таки какой-то собез. Все больные или просто заняты или "не могут". И в результате на посты выходят не аккуратно. Сам начальник пожарного звена, Костя Ш., не мужчина, а какая-то тряпка. Всё плачет и хнычет и от всех дел отказывается. Я тоже герой не очень-то большой - на четвертый этаж подниматься стало для меня тяжело. Ноги какие-то чужие и тяжелые и спать хочется.