1-го января 1942. Новый год. Все так ждали этого нового года. Казалось, что что-то должно измениться, должны произойти перемены к лучшему. Невыносимо тяжелы были последние дни старого 1941-го года. 31-го декабря мы с мамой были у Марочки. Мы заранее уславливались провести вместе у нее встречу Нового года. Но Рита расстроила наши планы. 30-го она заболела и слегла в постель, температура 38,5, наверное, грипп. 31-го вечером ей стало лучше, но вставать с постели нельзя было. Мы с мамой решили пойти все же к Марочке вдвоем, раз уж собрались и она будет нас ждать, но решили пойти ненадолго, до 10 ч. У Марочки уютная семейная квартира, рояль. Как только пришли, мама с ней начали готовить ужин, а я села играть. Правда, это сейчас для меня очень нелегко, т.к. я все перезабыла. А, кроме того, руки у меня сейчас жуткие, обмороженные, закоченевшие, распухшие. И все же мне удалось их немного разогреть, растирая над печкой, и кое-что вспомнить. Я даже увлеклась игрой, как вдруг где-то близко-близко разрыв снаряда. Я перестала играть, мы начали прислушиваться, раздался второй, третий, и так продолжалось полчаса. Затем обстрел прекратился. Настроение играть у меня пропало [В Зоином репертуаре были 7-ой вальс Шопена и известная прелюдия Рахманинова, но конечно, неизвестно, что она играла в тот вечер]. Марочка принесла патефон. Я начала ставить пластинки. Под звуки патефона мы сели ужинать. Как уютно и приятно было... Стол закрыт белой скатертью. На столе шикарные вещи. Квашеная белая капуста, жареные лепешки из картофельных очисток, бутылка вина, колбаса и распаренные чудные сухари. Затем горячая каша из кукурузы и чай. В 10 часов мы побежали домой, потом, правда, жалели, что так быстро окончили свою вечеринку, так как видели, что люди на улице ходят и после 10 часов вечера свободно. Придя домой, Риты дома не застали. Она испугалась обстрела, встала с постели и ушла к Клаве.
Патефон...
No comments:
Post a Comment